Венедикт Ерофеев

"Быть русским - легкая провинность: Штрихи к портрету;
Записные книжки"

Составление, интервью, комментарии Ирины Тосунян. - СПб.: Издательство Фонда русской поэзии, 1999.

    Эта симпатичная книжица сошла со страниц "Литературной газеты". Именно здесь в январе 1990 года, за несколько месяцев до смерти Венедикта Ерофеева, Ирина Тосунян впервые напечатала большую беседу с ним, затем - одну за другой - три подборки из его записных книжек и, наконец, отрывок из романа "Дмитрий Шостакович". Его передал для публикации Слава Лён, близкий друг автора.
    Перечитывая теперь все это заново, ностальгически вспоминаю небескорыстную радость первого знакомства. Заведомо соглашаюсь "сделать несколько стахановских телодвижений". Готов "ядовитость измерять в вольтерах", а расстояния - "в шагах командора". Надеюсь, что и "я еще не окончательный и обжалованию подлежу".
    А если, скажем, выписки о Марксе и Энгельсе уже растеряли свою былую дерзость, то и они, по-моему, искупаются заключительной репликой: "Хочешь ли ты иметь непреходящее значение?" И груду чужих стихов, механически сводимых к мечте о выпивке (вроде "Достать бы водку за шесть гривен"), перевешивает одна фраза фирменной выделки: "Я бы пропил все сокровища Оружейной палаты, оставил бы только булыжник".
    Что делать, в "Шостаковиче" бросаются в глаза словечки, которых не было в ходу в начале 70-х годов, когда Ерофеев работал над романом. "Секса у нас тоже нет?" - произносит, например, герой, хотя этот слоган родился на одном из телемостов лишь в конце 80-х. Возможно, это мистификация. Как предъявленная некогда известным ныне драматургом десятая глава "Евгения Онегина", как популярные хармсовские анекдоты?
    Компания, надо сказать, не из худших.

В. РАДЗИШЕВСКИЙ