а потом уж пойду и выпью.
Итак. Неделю тому
назад меня скинули с бригадирства,
а пять недель тому назад - назначили.
За четыре недели, сами понимаете,
крутых перемен не введешь, да я и не
вводил никаких крутых перемен, а
если кому показалось, что я вводил,
так поперли меня все-таки не за
крутые перемены.
Дело началось проще.
До меня наш производственный
процесс выглядел следующим образом:
с утра мы садились и играли в сику,
на деньги (вы умеете играть в сику?).
Так. Потом вставали, разматывали
барабан с кабелем, и кабель
укладывали под землю. А потом -
известное дело: садились, и каждый
по-своему убивал свой досуг, ведь
все-таки у каждого своя мечта и свой
темперамент: один - вермут пил,
другой, кто попроще - одеколон "Свежесть",
а кто с претензией - пил коньяк в меж-
дународном аэропорту Шереметьево.
И ложились спать.
А наутро так: сначала
садились и пили вермут. Потом
вставали и вчерашний кабель
вытаскивали из-под земли и
выбрасывали, потому что он уже весь
мокрый был, конечно. А потом - что же?
- потом садились играть в сику, на
деньги. Так и ложились спать, не
доиграв.
Рано утром уже
будили друг друга: "Леха! Вставай
в сику играть!" "Славик,
вставай доигрывать вчерашнюю сику!"
Вставали, доигрывали в сику. А потом
- ни свет, ни заря, ни "Свежести"
не попив, ни вермуту, хватали
барабан с кабелем и начинали его
разматывать, чтобы он до завтра
отмок и пришел в негодность. А уж
потом - каждый за свой досуг, потому
что у каждого свои идеалы. И так все
сначала.
Став бригадиром, я
упростил этот процесс до мыслимого
предела. Теперь мы делали вот как:
один день играли в сику, другой -
пили вермут, на третий день опять в
сику, на четвертый - опять вермут. А
тот, кто с интеллектом - тот и вовсе
пропал в аэропорту Шереметьево:
сидел и коньяк пил. Барабана мы,
конечно, и пальцем не трогали, - да
если бы я и предложил барабан
тронуть, они все рассмеялись бы, как
боги, а потом били бы меня кулаками
по лицу, ну а потом разошлись бы: кто
в сику играть, на деньги, кто вермут
пить, а кто "Свежесть".
И до времени все шло
превосходно: мы им туда раз в месяц
посылали соцобязательства, а они
нам жалованье два раза в месяц. Мы,
например, пишем: по случаю
предстоящего столетия обязуемся
покончить с производственным
травматизмом. Или так: по случаю
славного столетия добъемся того,
чтобы каждый шестой обучался
заочно в высшем учебном заведении...
А уж какой там травматизм и
заведения, если мы за сикой белого
света не видим, и нас всего пятеро!
О, свобода и
равенство! О, братство и
иждивенчество! О, сладость
неподотчетности! О, блаженнейшее
время в жизни моего народа - время
от открытия и до закрытия магазинов!
Отбросив стыд и
дальние заботы, мы жили
исключительно духовной жизнью. Я
расширял им кругозор по мере сил, и
им очень нравилось, когда я им его
расширял: особенно во всем, что
касается Израиля и арабов. Тут они
были в совершенном восторге -
восторге от Израиля, в восторге от
арабов, и от Голанских высот в
особенности. А Аббэ Эбан и Моше Даян
с языка у них не сходили. Приходят
они утром с блядок, например, а один
у другого спрашивает: "Ну как?
Нинка из 13-ой комнаты даян эбан? А
тот отвечает с самодовольною
усмешкою: "Куда ж она, падла,
денется? Конечно, даян."
А потом (слушайте), а
потом, когда они узнали, отчего умер
Пушкин, я дал им почитать "Соловьиный
сад", поэму Александра Блока. Там
в центре поэмы, если, конечно,
отбросить в сторону все эти
благоуханные плеча и неозаренные
туманы и розовые башни в дымных
ризах, там в центре поэмы
лирический персонаж, уволенный с
работы за пьянку, блядки и прогулы.
Я сказал им: "Очень своевременная
книга, - сказал, - вы прочтете ее с
большой пользой для себя". Что ж ?
они прочли. Но, вопреки всему, она на
них сказалась удручающе: во всех
магазинах вермут был забыт,
международный аэропорт
Шереметьево был забыт, - и
восторжествовала "Свежесть",
все пили только "Свежесть".
О, беззаботность! О,
птицы небесные, не собирающие в
житницы! О, краше Соломона одетые
полевые лилии! - Они выпили всю "Свежесть"
от станции Долгопрудная до
международного аэропорта
Шереметьево!
И вот тут-то меня
озарило:" да ты просто бестолочь,
Веничка, ты круглый дурак; вспомни,
ты читал у какого-то мудреца, что
Господь Бог заботится только о
судьбе принцев, предоставляя о
судьбе народов заботиться принцам.
А ведь ты бригадир и, стало быть, "маленький
принц". Где же твоя забота о
судьбе твоих народов? Да смотрел ли
ты в души этих паразитов, в потемки
душ этих паразитов? Диалектика
сердца этих четверых мудаков -
известна ли тебе? Если б была
известна, тебе было б понятнее, что
общего у "Соловьиного сада" со
"Свежестью" и почему "Соловьиный
сад" не сумел ужиться ни с сикой,
ни с вермутом, тогда как с ними
прекрасно уживались и Моше Даян и
Аббэ Эбан!..
И вот тогда-то я ввел
свои пресловутые "индивидуальные
графики", за которые меня,
наконец, и поперли...
Предыдущая
глава
Содержание Cледующая
глава